И тухнет огонек в глазах,
И тише шаг, и рык поглуше...
Не отличаясь от собак,
Варг верно господину служит.

Несложно под седлом бежать.
Но, встретив на бегу собрата,
Он отворачивает взгляд,
Как будто в чем-то виноватый.

И иногда порой, устав,
Встав на дыбы, кусая воздух,
На миг бросает страстный взгляд
Туда, к родным равнинам, волчьим.

Туда, где травы у холмов,
Река, расщелины глухие;
И где такими же, как он,
Пугают маленьких эльфиек.

И лошадиной сбруи пышной,
На площадях и меж дворов
Порой рычанье волчье слышно.

Косматым демоном дорог,
Бесшумной темно-бурой тенью
Несется он - не пес, не волк,
Равнин далеких привиденье.

Когда-то, чуя под собой
Не пыль дорог, не зелень парков,
А диких трав скупой покров,
Он гордо назывался варгом.

Охотился среди равнин,
Вечерней наслаждаясь тишью.
А по ночам эльфийки им
Пугали маленьких детишек.

Бег, ветер, рысью по холмам,
Свободы воздух слишком сладкий...
Варг по ночам, отдавшись снам,
Несется вихрем без оглядки,

Вдыхает пряный дух равнин,
Пугая нежить почему-то,
И, не жалея ног, спешит,
Боясь проснуться раньше утра...

Вновь солнце. Синее седло,
Ложась на спину безупречно,
Рок волчий навсегда свело
С судьбой чужою, человечьей.

И тухнет огонек в глазах,
И тише шаг, и рык поглуше...
Не отличаясь от собак,
Варг верно господину служит.

Несложно под седлом бежать.
Но, встретив на бегу собрата,
Он отворачивает взгляд,
Как будто в чем-то виноватый.

И иногда порой, устав,
Встав на дыбы, кусая воздух,
На миг бросает страстный взгляд
Туда, к родным равнинам, волчьим.

Туда, где травы у холмов,
Река, расщелины глухие;
И где такими же, как он,
Пугают маленьких эльфиек.